Жил в Алуште Али Девлетов – известный учитель, фронтовик, участник национального движения крымских татар. Мне с ним не удалось пообщаться, так как он умер в 2007 г., а я в это время ещё не был в Алуште. Архив Али Девлетова хранится в библиотеке Гаспринского, с которым ещё предстоит поработать. Но мне удалось взять интервью у младшей сестры Али Девлетова – Муслюме.
Она жила в Алуште на ул. Юбилейной. У нас эту часть Алушты ранее алуштинцы называли «Сыртын хыры». Несмотря на почтенный возраст (90 лет на момент записи!) Муслюме-хартана имела хорошую память, интересно умела рассказывать свою биографию, у неё была какая-то внутренняя интеллигентность. Семья Муслюме-хартана и её дочь хорошо меня встретили, угостив традиционным блюдом йыраш. Представляю вашему вниманию воспоминания, которые мне удалось записать в течение полуторачасовой беседы.
Девлетова Муслюме Байрамхазы родилась 26 августа 1921 г. в селе Шума в квартале Ашаа-маале, их дом находился возле мечети. Отец Муслюме – Байрамхазы – работал кузнецом («демирджи»), мать – Анифе (девичья фамилия Фатиева) была домработницей, воспитывала детей, занималась выращиванием овощей в огороде. У них было 6 детей: старший сын Али, сын Муслюм, дочь Мерьем, дочь Муслюме, дочь Арзы (по мужу Аблякимова, сейчас живет сейчас в селе Заланкой), дочь Зера – рано умерла.
Муслюме уже училась в первом классе школы, когда в Крыму в 1927 г. случилось сильное землетрясение. Она вспоминает это событие так: «В этот день мы, дети, были дома, спали. Вокруг началась тряска. Дядя и тётя забрали нас в свой двор, так как боялись находиться в доме. Первое время жили под открытым небом во дворе у дяди, так как в собственном дворе у родителей места не было – каждый клочок земли использовали для выращивания овощей».
Я спросил у Муслюме-хартана: «Знает ли она легенду, которую им говорили старшие во время землетрясения?». Муслюме ответила утвердительно, ещё раз подтвердив: «Нам старики говорили, что наш мир держится на рогах быка. Когда бык начинает мотать головой, начинается землетрясение!»
Муслюме в Шуме закончила 5 классов, потом училась в Алуште. В Шуме в те времена построили новую школу – она находилась выше верхней мечети (Юхары-джами). Тогда преподавание в школе шло на крымскотатарском языке с использованием латинской графики. Муслюме помнит учителей в Шуме – Бекир-оджа и Рамазан-оджа. Последний учил мусульманским знаниям, но Муслюме уже не застала этих уроков. Потом она училась в Алуште в школе ШКМ (школа комсомольской молодёжи) – окончила 3 класса. Вместе с одноклассниками из окрестных сёл, в том числе из Шумы, они жили в Алуште в общежитии, а в субботу и воскресенье возвращались домой. Окончив 8 классов, Муслюме поступила в медтехникум в Бахчисарае. Там проучилась 3 года, после чего её направили в Судак работать медсестрой.
3 месяца она проработала в городе Судак, потом её направили в село Шелен. Спустя какое-то время там открыли медпункт. Из сельсовета Муслюме давали деньги на покупку лекарств, она постоянно ездила в Судак и привозила их в Шелен. Когда началась война, Муслюме была в Шелене, но с началом войны отец забрал её в Шуму.
Во время оккупации Крыма фашистами Муслюме была в Шуме. В селе находились румынские солдаты – они постоянно воровали продукты у местного населения. Как выразилась Муслюме-хартана: «Они, воры, не оставили кур в селе».
Во время оккупации снабжение села и обмен товарами были нарушены, поэтому шуминцы частенько каждый со своей телегой ходили в степную часть Крыма.
В Шуме оставались коммунисты и комсомольцы из числа крымских татар. Их по подозрению или по доносу фашисты сразу хватали и сажали в тюрьмы. Если подозрения подтверждались – немедленно казнили. Так во время оккупации в Шуме фашисты убили Эдие Хурбах и Трасин Рамазана.
Отца Муслюме – Девлета Байрамхазы – фашисты тоже подозревали в симпатиях к коммунистам, поэтому посадили на 18 дней в тюрьму в Алуште. Муслюме пришлось носить отцу передачи – еду, которую готовила её мама.
Во время оккупации в Алуште работал мусульманский комитет. Его возглавлял Гжик Аппаз. А главой полиции был Чёрман. Естественно, оба они покинули Крым, как только фашисты отступили с полуострова.
Но тогда, во время оккупации, Муслюме пошла в мусульманский комитет, чтобы искать защиты. Постучала в дверь, ей сказали войти, спросили: «К кому пришла?»
– Я к вам пришла, вы Чёрман? – спросила Муслюме и продолжила: – Зачем моего отца забрали? Более 15 дней он находится в тюрьме.
– Кто он? – не представившись, спросил предполагаемый Чёрман.
– Вы знаете – это мой отец, – сказала Муслюме.
– Фамилия как? – снова спросил Чёрман.
– Девлетов Байрамхазы, – ответила Муслюме.
– Вы дочка Байрамхазы? – спросил Чёрман.
– Да. Сколько дней хожу, уже 10 дней ношу передачи, но ему их не передают, – сказала Муслюме.
Потом ей сказали взять разрешение, чтобы проведать отца. Муслюме увидела отца и передала ему еду. Через несколько дней отца отпустили домой.
После освобождения Крыма от фашистов из эвакуации вернулись тетя Муслюме – Хатидже-тизе и её муж Иса-эниште (он до войны работал судьёй). Они приехали в Судак. Муслюме находилась в Шуме, но хотела найти тётю и вернуться на работу. Но отец не разрешал в такое время выходить из дома, сказав: «В дорогу не выходи, ты потеряешься, я тебя не найду». «Я не потеряюсь, я все дороги знаю», – ответила Муслюме.
Не послушав отца («бабамнын сёзюни динемедим да»), Муслюме поехала в Судак через Симферополь, нашла тётю Хатидже. Это было время, когда до выселения крымских татар из Крыма оставалось 2 дня. Одну ночь Муслюме провела у тёти. В Судаке был аэродром, на котором стали скапливаться грузовые машины. Обычные люди между собой шушукались, но точно никто не знал, зачем столько машин.
Всех судей крымских татар по национальности, в том числе и мужа тёти, собрали в народном суде и сказали без разрешения никуда не выходить. В 2 часа ночи двое солдат привезли мужа тёти домой.
После возвращения из эвакуации они жили в соседнем доме в двух комнатках. Муж сказал жене:
– Хатче, потихоньку детей разбуди, всех крымских татар выселяют.
У тёти были сын и дочка. Муслюме спала, но когда пришёл муж тёти, она проснулась. Их выселили вместе со всеми судакскими крымскими татарами из Судака, а семью Муслюме (отца, мать и сестёр) – из Шумы, поэтому в ссылке они попали в разные места.
Таким образом, в 1944 г. семья разделилась. На войне в Красной армии служили Али (прошёл всю Восточную Европу) и младший брат Муслюм. Все они вернулись с фронта живыми, но уже не в Крым, а в места ссылки. Муслюм умер в узбекском Беговате. Когда началась война, отец Муслюме был старый, его не призвали в армию, но 18 мая 1944 г. вся семья была выселена из Шумы и попала в Беговат. К счастью, в местах ссылки все члены семьи остались живы, никто не умер.
В 1944 г. Муслюме попала на Урал в Горьковскую область (ныне Нижегородская область) в лесной пункт – она была там единственной медсестрой. Много крымских татар попало туда из Судака, среди них русский язык мало кто знал. Всех заставляли работать на лесоповале. Муслюме назначили медсестрой, но ни лекарств, ни медицинского пункта не было. Позже начальник конторы разрешил ей выдавать людям справки по болезни на 2-3 дня. Муслюме выдавала справки тем, у кого была температура, но градусника измерять температуру не было – определяли, притронувшись к голове больного. Потом приехал из поселка фельдшер, позже стали выдавать лекарства, появился и градусник. В местности, где работала Муслюме, не так много умерло крымских татар, но в 15-20 км от них говорили, что крымские татары умирали от голода. Тётя Хатидже и её муж попали за Волгу в какой-то посёлок.
Муслюме пыталась найти своих родителей, которые попали в Узбекскую ССР в Беговат, но она об этом пока не знала. Она постоянно плакала, находясь на Урале. Возле нее была Анифе Челебиева из Бахчисарая, они вместе жили в общежитии, спали на железных кроватях, пользовались одной тумбочкой, вместе питались.
Как-то ночью Муслюме видит сон – к ней подходит мальчик 5 лет и на татарском говорит: «Тур, вставай, твой брат находится по такому адресу – улица Полевая». Муслюме встала, но никакого мальчика уже не было, это был сон. Она разбудила Анифе и попросила записать адрес брата.
Несмотря на ночь, в комнате было светло, ведь в лесу горели включенные лампы накаливания. И днём, и ночью репрессированные крымские татары – в основном 16-20 летние девушки должны были работать – валить лес.
Утром Муслюме пошла к нашим старикам, которые умели толковать сны. Ничего толкового ей старики не сказали: «Ты ходишь, плачешь, постоянно думаешь, поэтому видела этот сон». Муслюме всё-таки решила написать письмо брату на этот адрес.
Чудеса бывают или нет, но старший брат Али это письмо получил. Однако как раз в это время шло отступление, и он не смог сразу ответить – времени не было, взял письмо, перечеркнул и внизу поставил свою подпись. Через 10-15 дней из конторы пришло письмо. Она увидела его подпись и снова написала письмо, что наш народ уже выселили из Крыма, что она попала на Урал, и куда попали родители – не знает, а также то, что его адрес она увидела во сне.
Прошло ещё 10-15 дней. Брат ответил, в письме он спрашивал: «Почему ты на Урале, за русского замуж вышла что ли? Что случилось? Напиши. Мы отступаем, времени писать нет».
Муслюме написала ещё одно письмо. Во втором письме Али указал, что родители попали в Беговат в Узбекскую ССР. После того как брат послал адрес родителей, у Муслюме стояла проблема как с Урала уехать в Узбекскую ССР, ведь спецпереселенцы были под комендантским надзором – необходимо было постоянно ходить на подпись в комендатуру. Муслюме написала заявление, что поедет в Узбекскую ССР – ей нужен был пропуск. Комендант дал срок 2 недели, чтобы она уехала, а то пропадёт пропуск. Она из Горьковской области попала в Куйбышев (ныне Самара), оттуда приехала в Ташкент, где сразу пошла в комендатуру со справкой и пропуском. В комендатуре сказали, что из Беговата всех спецпереселенцев крымских татар эвакуируют в Таджикистан. Муслюме за 2 дня должна была успеть попасть в Беговат, поэтому в ту же ночь села на поезд. Прибыв в Беговат, она увидела такую картину – весь наш народ сидит вокруг вокзала в саду вместе с вещами. На руках у Муслюме были свои вещи (одеяло). К ней подошёл милиционер и сказал: «Или идите туда, или заходите сюда. Вы татарка? Идите туда, там список делают».
В список записывали всех спецпереселенцев крымских татар, спрашивали сколько у кого человек в семье. Там Муслюме увидела свою тётю, которую уже внесли в список. Тётя говорит Муслюме:
– Раз меня записывают, ты тоже записывайся.
– Я не запишусь, мои родители в районе Плотины в Беговате. Если родители сюда приедут, я с ними поеду.
Как раз в это время сёстры Муслюме – Мерьем-апте и Арзы-хардашы – узнали, что тётя уезжает и пришли попрощаться, не зная, что Муслюме с ней рядом. Увидевшись, они стали плакать. Потом поехали на Плотину к родителям. В Беговат попало много односельчан из Шумы, почти все соседи жили там. Это был 1945 год.
О селе Шума
Смысл названия села Шума Муслюме-хартана связывала с тем, что с двух сторон села есть ущелья, даже есть такая песня «Дерелер шума шума, нелер кельди башыма». По мнению географа Э. Чернова, слово Шума происходит от ромейского «шумос» – «зима», «шумазу» – «зимовать», и означает зимник – территорию для зимовки скота. Э. Чернов нашёл, что на других старых картах вместо Шума пишут Отар, что в переводе с крымскотатарского означает – загон, выгон, пастбище, отара, овечье стадо.
Муслюме-хартана не очень хорошо знала название местностей в Шуме, но некоторые названия вспомнила:
Мука хыры – местность в сторону села Темирчи, напротив села Шума, смысл слова Мука неизвестен.
Айлянма – поворот дороги, если ехать по старой трассе Алушта – Симферополь.
Феттан айлянма – поворот дороги.
Куфари – местность возле верхнего кладбища, которое функционировало до 1944 г., сейчас там конечная остановка троллейбуса.
Папачи – название источника воды в верхней части села, там было два родника – чешме.
По словам Муслюме-хартана, в 1933 г. в село Шума провели воду из источника Аян, а до этого за водой ходили к источнику Хара-козь , что в 15 метрах выше их дома. Источник Хара-козь был не такой мощный, поэтому выстраивалась очередь за водой.
Бурчу, бурчу баснясы – название местности и скопления воды. Муслюме вспоминает, что летом, во время праздников, шуминцы каждый год ходили туда отдыхать, там на лодках («хайих») катали детей и стариков («доландырыр эдилер анда») на озере. На Бурчу были у каждого свои чаиры.
Калами.
Калькали – название местности, там у семьи Муслюме был свой огород, примерно в 1 км от их дома.
Данана – местность далеко от села по дороге в Акмесджит (Симферополь),
Сунгу чохрах – ныне Кутузовский фонтан,
Малчон – местность, возможно, название происходит от владельца этих земель Молчанова,
Чатал хая – название местности в горах в сторону Чатыр даг,
Алюка – название местности в сторону Темирчи,
Келин-хая – так называли шуминцы каменное изваяние женщины с ребёнком, одну из вершин горного массива Темирчи (сейчас называют «Катька»). Сами же темирчинцы называют это изваяние Хартана-хая.
Байдю – название этой местности Муслюме-хартана не знала, но другие старожилы-шуминцы его помнили.
Муслюме-хартана вспомнила такие названия рек:
Артна дере – река, которая проходила позади их дома, там находился сад дяди. Вторая река протекала в ущелье, разделявшем сёла Темирчи и Шума.
Муслюме-хартана тоже знала легенду про толстые большие кольца (алха) на горе Чатырдаг. По её словам, раньше уровень моря был выше, поэтому эти кольца служили для пришвартовывания кораблей и лодок. Потом уровень моря упал. Но сама Муслюме эти кольца не видела.
В Шуме до 1944 г. было 2 мечети (джами) – одна в квартале Юхары-маале, другая – в квартале Ашары-маале. В селе также было 2 кладбища – одно находилось выше села (Юхары хабристан), другое – ниже (Ашары хабристан).
Клички, которые шуминцы давали соседним сёлам
«Хырх хамсиден хурбан чалгъанлар» – так говорили на алуштинцев.
«Ишек кою» или «оппа,оппа, опалар» – так говорили на корбеклинцев.
«Баджадан бох атханлар» – так говорили на темирчинцев.
«Мышых ашагъан кою», «мяу, мяу» – так говорили на шуминцев жители окрестных деревень за то, что они алуштинских накормили кошатиной.
Пословицы в Шуме
«Ай баджадан кечкен сонъ, хынаны котюне тых»,
«Чохха чапхан, аздан да хуру халый»,
«Харыны севсен, кендине бильдирме».
Праздники в Шуме
На праздник Йылбаш-байрам собирались все члены семьи, приходили гости, многочисленные родственники со своими детьми, готовили еду. У Муслюме было 4 тёти (тизе) и 5 дядей (дайи).
Дети в Шуме собирались и ходили колядовать по домам, приговаривая:
«Джамал, джамал кельди, чых да бах».
Хозяева домов выходили из дома и давали детям яблоки, груши, орехи, заполняли их торбы всякими вкусностями.
Муслюме-хартана отмечает, что праздновали и праздник Наврез – было место, где все собирались, в этот день делали халву («эльва япар эдилер»).
На праздник Хыдырлез все шуминцы собирались возле святого места («азиз») в Шуме, которое находилось выше села. В этом месте была могила святого, над которой построили небольшое здание. В те времена специально был выделен один человек, который ухаживал за могилой святого. Название азиза Муслюме не знала, но его название известно – Тузджу Смаил азизи.
Будучи детьми, Муслюме и её друзья ходили и играли там. Посетив азиз в Шуме, далее шуминцы на Хыдырлез шли к святыням в соседнем селе Корбек. Возле азиза в Корбеке на деревьях завязывали узелки («чул байлярдиниз»), но зачем это делали Мулюме-хартана не знала.
Блюда, которые готовили в Шуме
Мусаха – это блюдо готовили на пару, куда входили слои фарша («хыйма»), картошки («хартоп»), тыквы («хабах»), лука («согъан»), немного добавляли воды и ставили на плиту. Мусака напоминает блюдо дымлама.
Паста – блюдо похожее на плов, но, вместо риса, было пшено («тюй»), а вместо мяса – фарш. Могли добавить сушёный виноград («измир»). Муслюме-хартана говорит, что слово «пиляв» они не использовали! На праздник Хыдырлез для всех готовили пасту. Рис тогда был мало у кого.
Йыраш – блюдо похожее на пельмени, делали целыми подносами.
Имам байылдых – блюдо из тыквы и фарша.
Ашир аш – ритуальное блюдо.
Сладкие блюда: шекер хыйих, хурабье, фулту (бурма) – рулет из тыквы.
Варенье (татлы) в Шуме делали из инжира («инджир»), айвы, сливы («эрик татлысы»), яблок («алма татлысы»), винограда («юзюм татлысы»).
Шуминцы осенью ходили в горы и собирали кизил («хызылчых»), лесной орех («фындых»), мушмуллу («мешмолла»), тёрн («гогенчулма»).
Сорта инжира – сары и хара инджир, форма инжира была круглая или грушевидная.
Сорта винограда – изабелла, чауш, шашла.
Свадебные традиции в Шуме до 1944 г.
Без брака девушек не выдавали замуж. До свадьбы проводили ряд обрядов – помолвку (нишан), читали молитвы (дува), бракосочетание (никях). На нишан обменивались подарками – дарили каждый что хотел (рубашки, нижнее белье), на подносах («табахларнен») приносили красиво украшенные сладости и фрукты – яблоки, груши, виноград. Отец Муслюме проводил свадебные мероприятия («аяхчи»). Если у родителей молодожёнов был большой дом, то делали свадьбы дома, но много людей не помещалось. Обязательно звали на свадьбу музыкантов («дареджи», «трубачи»).
Сама Муслюме вышла замуж в 27 лет.
Жители Шумы
Муслюме-хартана вспомнила некоторых соседей, жителей нижнего квартала Ашаа маале:
Алчачих Рамазан – ниже жил,
Велиша эмдже – рядом жил дядя (брат отца Муслюме),
Хуртамет,
Поляк Джумали – у него было 5-6 детей, среди них Хурсеит, Эмине,
Гафаров Усеин – жил ближе к ним, у него было свое хозяйство,
Хуршут, Йибрыш – ниже жили,
Тохтарали,
Кёр Усеин.
Фамилии и имена шуминцев, которых упомянула Муслюме апте:
Рамазан оджа – раньше преподавал религиозные традиции («имамлых этерди»), преподавал крымскотатарский язык,
Батырша Рамазан – комсомолец («комсомол ишлер койде этерди»),
Дорн (Дорун) Мустафа – далеко жил от дома Муслюме возле старой дороги Алушта – Симферополь, современная трасса находится выше.
Фати Джумали, Ашир Джумали и их отец Аджалим, жена Ашира – Хатидже-инге,
Дангалах Коля – пекарь (фурунджи),
Поверна Мустафа – он в селе был большим человеком, был богатым.
В соседнем селе Корбек тоже есть Девлетовы, но они не родственники Девлетовым из Шумы.
Дом у семьи Девлетовой Муслюме в Шуме был двухэтажный, на первом и втором этаже было три комнаты («уч козь эв»). Спали они на кроватях. Была у них кухня («ашхане») и кладовка для продуктов, где были запасы муки, картошки, фасоли.
Название растений и деревьев в Шуме, которые вспомнила Муслюме хартана
Чичинга – крокус,
Тавшан чичек – примулы, растут группами, цветы жёлтые («топ-топ сары чичеклер»),
Сабун чичек – ?, цветы этого растения использовали в качестве мыла, во время мятья рук хорошо образовывалась пена («алып элерини оле ювсан, шыхласан, сабун киби копюрюр эди»),
Кырканджофла (огуз котен) – шиповник,
Баздя –?, тип щавеля, добавляли в янтых, предварительно баздю мыли, варили, превращали в фарш, ещё добавляли сметану или катык в качестве начинки для янтыков.
Лапата – конский щавель,
Нане – мята, в янтыки также добавляли мяту,
Чыкынтра – крапива,
Хамкирез – земляника,
Тикендут – ежевика,
Йири дут – шелковица,
Чум (хызылчых) – кизил,
Харагъач – вяз,
Чам – сосна.
Беседа состоялась 17. 12. 2011 г. Её запись можно послушать здесь:
Гирей Баиров
Источник (публикуется с сокращениями)