В этом году не стало Диляры Куртсеитовой. 7 лет назад я был у неё дважды в гостях в селе Куру-Узень (Хуру озен) под Алуштой.
Мне пришлось опросить большое количество наших старожилов, но с уверенностью могу сказать, что воспоминания Диляры Куртсеитовой были одними из самых интересных. У этой женщины была уникальная память, она была на самом деле хранительницей наших тысячелетних традиций.
Её память хранила 92 песни, я уже не говорю о сотнях пословиц и частушек – мане, которые она мне написала! Диляра-апа знала намного больше! В отличие от других старожилов, всё это она записывала на бумагу, в своей тетради. Не зря книга Якуба Керима про село Куру-Узень основана и на воспоминаниях Диляры Куртсеитовой.
Несмотря на тяжёлую судьбу, которая выпала на долю Диляры-апа, она смогла сохранить чувство юмора. Она говорила мне: «Мы пока не умерли, готовы отдать свои знания. Всё, что касаемо села, спрашивайте, отвечу на ваши вопросы».
Диляра Куртсеитова в мае 1944 г., как и весь наш народ, была выслана из Крыма в Среднюю Азию. Но через 50 лет жизни в местах изгнания ей снова удалось вернуться в родной Куру-Узень. Не каждому из нас это удалось…
Несомненно, Диляра Куртсеитова – это наш золотой фонд, её познания были глубокие, с ней можно было разговаривать по поводу нашей культуры неделями.
О семье
Диляра Куртсеитова родилась в 1924 г. в селе Куру-Узень, в квартале Орта-маале. У её родителей Сеитмемета и Афий было 16 детей. Но после голода 1921 г. осталось в живых только двое – Диляра и её старшая сестра Зелиха (1916 г. р.). 16-м последним ребенком была Диляра.
В страшные годы голода семья Сеитмемета и Афий потеряла сразу пятерых сыновей в течение 28 дней. Им было от 11 до 18 лет, а одному – 1,5 годика. Остальные дети умерли ещё в грудном возрасте от кори (хызамух) либо простуды.
Смерть пятерых сыновей психологически надломила мать Диляры. Афий вечером в летние месяцы брала свою пятилетнюю дочку и всю ночь спала на кладбище.
Отец Диляры Сеитмемет заболел тифом и нуждался в уходе, а жены рядом не было. Он стал подозревать свою жену, спрашивать, где она пропадает ночами? Потом им с дядей стало интересно, куда ходит жена. Каждое утро она возвращалась с кладбища – там она всю ночь сидела и разговаривала со своими умершими детьми. Афий сошла с ума («ахылдан худжур олый»).
Позвали муллу и его наставления дали результаты. Он сказал Афий, что женщинам ходить на кладбище нельзя: «Ты зарабатываешь грех, твои дети в другом мире, мы тоже там будем».
Отец Диляры – Сеитмемет умер ещё в 1937 г. в Хуру озене от рака желудка, а мать Афий умерла в 1945 г. в местах ссылки.
Война. Годы оккупации Крыма фашистами
С началом войны всех мужчин призвали в ряды Красной армии. В селе остались старики, женщины, дети и подростки. С приходом фашистов в Крым в каждом населенном пункте стали создавать органы власти.
Для крымских татар создали т.н. мусульманские комитеты, которые были призваны помочь местному населению. В Алуштинском регионе главой такого комитета был Гжик Аппаз. Диляра помнит, как он приезжал из Алушты в их село («Аппаз агъа гельди деселер, эписи аяха турарди»). Старостой в селе Куру-Узень во время оккупации был Ногъай Шабан.
Оккупация Крыма длилась с 1941 по 1944 г. За это время 16-17-летние одноклассники Диляры успели подрасти. Совесткой власти уже не было в Крыму, поэтому этих парней фашисты насильно призвали в т.н. «добровольческие отряды». Отцы и старшие братья этих ребят в это время были на фронте в рядах Красной армии или партизанили в горах Крыма.
На маленькое село Куру-Узень было 16 добровольцев. Их задачей была охрана сёл, особенно горных, от нападений партизан. В лесу оставалось большое количество голодных партизан, лишенных снабжения. Единственным источником пропитания для них оставалась помощь крымскотатарского населения из окрестных горных селений. Голодающие партизаны могли отбирать продукты и в принудительном порядке.
Диляра-апа вспомнила такой случай. После того как распустили колхозное стадо, каждый смог забрать своих овец отдельно. В Куру-Узене жил некий Чобан Аблямит. У него были сыновья – 16-летние Аблязис и Абляким. Когда они пасли своих овец (80-100 голов), партизаны напали на них и увели в горы. Дальнейшая судьба этих парней неизвестна. Чобан Аблямит смог поймать одного партизана и спросил: «Что сделали с детьми? Хоть детей верните». В этот же день этого партизана фашисты расстреляли под скалой. Когда пришла советская власть, Чобану Аблямиту дали срок за то, что ударил партизана. Из тюрьмы он так и не вернулся.
Во время оккупации фашисты хотели отправить юношей и девушек на принудительные работы в Германию. Чтобы избежать этого, куру-узеньцы быстро начали делать свадьбы – семейных в Германию не отправляли. Как раз в это время и Диляра-апа вышла замуж, ей было 16 лет. В 17 лет она уже родила девочку.
Среди куру-узеньцев на принудительные работы мало кого отправили. Диляра-апа лишь вспомнила некую незамужнюю женщину по имени Афий, которую послали окопы копать – она в Джанкое попала под поезд. Но и в селе Куру-Узень фашисты заставляли людей копать противотанковые окопы.
Муж у Диляры-апа во время оккупации был добровольцем. Когда фашисты отступали из Крыма, часть добровольцев смогла уйти вместе с ними. Он попал сначала в Румынию, потом – в Турцию, женился на другой женщине, всю жизнь там прожил (более 70 лет), там и умер, больше в Крым не вернулся. Диляра-апа так его и не нашла. Он жил в Стамбуле, там сейчас живёт его дочка.
«Добровольцы боялись, что советская власть их накажет. Все, кто остался в Крыму, либо были сразу убиты, либо получили срок», – вспоминала Диляра-апа.
Много добровольцев охраняли горное село Улу-Узень. Как только фашисты стали отступать, все добровольцы из этого села разошлись по своим домам, чтобы спасти свои жизни.
С освобождением Крыма от фашистов партизаны спустились с гор и всех добровольцев, которых видели в селе Куру-Узень, в течение нескольких часов, как изменников Родины, убили. Тех, кто спрятался в своих сёлах, советские карательные органы поймали, собрали в районе села Мамут-Султан и убили.
Потом в селе Кучук-Узень собрали всех родителей на опознание своих детей. Там же всех добровольцев и похоронили – даже не дали забрать трупы и похоронить в своих селах.
«А у этих детей какая вина была? Оказывается, по логике советской власти 17-летние парни в период оккупации должны были уйти в горы? Их объявляли изменниками Родины и убивали», – сокрушалась Диляра-хартана.
Май 1944 г. Выселение из села Куру-Узень
С освобождением Крыма от фашистов советские власти всех оставшихся мужчин призвали в трудовую армию. Снова стали создавать колхозы, людей заставили работать. У Диляры-апа была грудная полуторагодовалая дочка по имени Гульзаде. Из-за того, что заставили работать, ей пришлось прекратить кормить грудного ребенка молоком – из-за нерегулярного кормления молоко испортилось.
18 мая 1944 г. под утро пришли солдабы НКВД, дали 15 минут на сборы, сказали всем выходить из дома. За это время Диляра-апа лишь успела взять на руки дочку. В доме ещё были родители мужа («хайнана, хайнята»). Успели взять кое-что поесть.
Родители мужа были относительно зажиточными для того времени людьми. Во время оккупации у них были земли, лошадь, повозка, сажали пшеницу («богъдай экенлер»). У них было 20 мешков пшеницы, но во время выселения им не дали взять с собой даже грамма. Отец мужа работал на рыбном заводе, дома хранилась в бочках солёная рыба, но и её взять с собой не позволили («бир тик та алдырмадлар»). Были также пчелиные ящики, но и мёд взять не дали – всё осталось дома.
Собрали всех куру-узеньцев на площадке возле сельской школы. Одну ночь там переночевали, потом с утра грузовые машины приехали, всех погрузили и отвезли на жд-вокзал в Симферополь. Погрузили в вагоны, причем люди попали в разные эшелоны. Куру-узеньцы разделились: кто попал в Сибирь, а кто – в Среднюю Азию. 18 дней ехали в вагоне.
Жизнь в ссылке
Семья Диляры-апа попала в Андижанскую область УзССР. По приезду всех повели в баню. За время пути все успели овшиветь («битлидер»). Все вещи, в которых они приехали в места ссылки, у них забрали, сказав, что будут делать дезинфекцию, а на самом деле просто сожгли. После бани все остались голыми («чуплах»). Потом наши мужчины пошли в вагоны, нашли какие-то тряпки. Кто что нашёл – на себя и надел.
Всех спецпереселенцев разделили по колхозам и стройкам. Семья Диляры-апа попала в местечко под названием Нефтепромыслы. Туда попало много односельчан из Куру-Узеня и соседнего села Туак. Им повезло – они попали в относительно хорошее место. Там было московское обеспечение – государство нуждалось в продуктах нефти. Их заставили работать на стройке. Рабочим в день выдавали 700 г. хлеба, иждивенцам – 200 г.
В этом месте от голода умерло меньше, чем в других местах спецпоселения. В основном, умирали от малярии и от употребления грязной воды. Погибали прежде всего грудные дети и старики, выжила только молодёжь .
Мать Диляры-апа – Афий – больше переживала за внуков, так как сама потеряла своих детей во время голода. У неё был порок сердца, больше 5 кг не поднимала. Если за что-то переживала – сразу за сердце хваталась («юреги тутарди»).
Дочка Диляры-апа – Гульзаде – умерла на 8-й день по приезду в места ссылки. Кормить её грудным молоком Диляра-апа уже не могла, а детского питания тогда не было. Пока ехали в вагоне, кормить было нечем. «Всё равно умрёт от голода», – сказал отец мужа. У ребёнка начался понос, и вскоре девочка умерла.
Тогда все грудные дети умерли, вот почему у крымских татар почти нет детей 1943-1944 годов рождения.
У сестры Диляры-апа – Зелихи – было 3 детей. Её муж Аблямит до выселения нашего народа из Крыма был призван в трудовую армию, находился в Кировской области. Зелиха как раз была беременна, когда выселяли. Узнав о депортации крымских татар, Аблямит-эниште сбежал из трудармии. Но его поймали и посадили в тюрьму на 10 лет, как дезертиру. Он отсидел в Иркутске от звонка до звонка.
Зелиха родила третьего ребенка – сына Джафера уже в местах ссылки. Но он умер, как и пятилетняя дочка Зера. Выжил лишь сын Энвер 1937 г. р. (он умер недавно, после возвращения в Крым).
Мать Диляры Афий конечно, не выдержала такого удара, впала в кому, прожила без сознания («эс тюшти») 3 дня и умерла в 1945 г.
Спецпереселенцы жили под комендантским надзором, каждую неделю ходили на подпись отмечаться к коменданту. Выезжать за пределы спецпоселения было запрещено.
Каждый день умирали люди, хоронить их было некому. Бывало, дети сами хоронили своих родителей. Все мужчины были на фронте. Оставались 1-2 старика, да и они вскоре умерли. Некому было копать могилы. На стройке, в случае смерти, начальство выделяло людей копать могилы. Но проводить традиционные поминки (дуа) не было возможности.
С окончанием войны с фронта стали возвращаться крымскотатарские мужчины. Когда умер Сталин, 1-2 дня на работу не ходили – все плакали. Тогда люди верили, что Сталин не виноват в выселении нашего народа, а всё сделал Берия. Это уже позже появилось национальное движение за возвращение в Крым, которое разъясняло, кто был виновен в высылке народа. «Разве без ведома Сталина Берия мог что-то сделать?» – говорила Диляра-апа.
В 1956 г. всех освободили из-под спецрежима. Возвращаться в Крым было тогда невозможно: всех, кто приезжал, выгоняли за пределы полуострова.
Борьба за Крым продолжалась. Люди на свадьбах собирали деньги («шабаш тюшерди»), отправляли активистов в Москву для решения крымскотатарского вопроса. Власти активистов возвращали обратно.
Так продолжалось вплоть до конца 1980-х. Но через 45 лет борьбы в стене непонимания была пробита брешь, крымским татарам разрешили возвращаться в Крым. Семья Диляры-апа вернулась в Крым в 1990 г.
Фольклор Куру-Узеня
Диляра-апа была носительницей и хранительницей народного фольклора. «Я раньше много пела, но сейчас голоса нет. Мои родители не пели, но все родственники были музыканты – играли на скрипке, мандолине», – рассказывала она.
Я всё же уговорил спеть несколько песен. Особо мне понравились песни в её исполнении, связанные с любовной лирикой. Вот, например, «Ашых Керим» в исполнении Диляры-апа:
А здесь можно послушать «Чыхтым гъариб яйлясына»:
Раньше турки приплывали и брали (а может, и крали) девушек из села Куру-Узень. Даже на эту тему есть песня «Айшем». Смысл песни такой: девушку отец насильно выдаёт замуж за турка, она не хочет и бросается из лодки в море, через 3 дня поисков находят тело девушки. В песне есть такие слова:
«Айшем чыхты пароходын башына,
Гунеш урды юзюгунын дашына,
Айше хызым юхлама сен, козюни ач,
Сия сачлар сюрди менде пасланыр,
Бабалары гемилере ясланыр,
Анасы дерки мен хызны вермездим,
Бабасы дерки мен сёзимден дёнмезим».
«Каждая песня связана с определёнными событиями, – говорила Диляра-апа. – У нас молодое поколение не спрашивает, и мы не говорим». Например, песня «Адалар саилинде» связана с завоеванием Крыма Россией. Богатые люди тогда эмигрировали, в основном, через море, мучились в пути, после чего нашли островок, на котором остановились. Этой песне более 200 лет. Песню «Адалар саилинде» в исполнении Диляры-апа можно услышать здесь:
Много песен относится к военному периоду. Например, песню «Севастополь огюнде ятан гемилер» можно послушать здесь:
Диляра-апа знала очень много старинных песен. «Эки кийик бир дереден су ичер» в её исполнении можно послушать здесь:
Несмотря на почтенный возраст, Диляра-апа имела хорошее здоровье, даже ходила в горы вместе с внучкой собирать грибы, шиповник, ежевику. Ей было самой интересно снова пройтись по тем местам, где она в детстве ходила, собирала дрова и пела песни:
«Дагъа чыхтым дагъ кесмее, дагъдыр меним дирегим.
Ойнамасам ич бильмесем, янар меним юрегим,
Чыхар эдим дагъларына, дагълар сарылмаса,
Чыхар эдим дагълара, асыл эдим дагълара,
Бельким бир чарелер олур, юректеки ялвара.
Дагълар агълады мени, горен агълады мени,
Динсиз, имансыз хызлар, йипсиз багълады мени».
Конечно же, я попросил Диляру-апа спеть колыбельную «Айнени». Её можно послушать здесь:
Диляра-апа вспомнила также песни советского периода – «Колхоз хызы», «Комсомолка», «Къызыл аскер маршы».
Свадебные традиции в Куру-Узене
Когда я приехал через полгода к Диляре-апа во второй раз, мне удалось записать огромное количество куру-узеньских частушек (мане) и пословиц. Сразу было видно, что Диляра-апа хорошо подготовилась.
По словам Диляры-апа, частушки исполняла на свадьбах молодёжь, иногда до утра устраивали посиделки («джийин тутарди»). Следует отметить, что возраст вступающих в брак раньше зависел от пола и обстоятельств. Например, пока жених не выплачивал 40 золотых монет отцу невесты, он не мог жениться («хырх алтын бабасына вермесен, хыз алмаздин, кучу ёх хызны алмагъа»). Поэтому женихи могли и до 40 лет быть холостыми, поздно женились.
А вот девушек наоборот могли выдать замуж рано. Были случаи, когда родители договаривались, отдавали дочку и в 12 лет в дом жениха. Сначала они жили, как брат и сестра, а когда подходил возраст – играли свадьбу.
Невеста, уходя из отчего дома, просила благословения («элялых сорай») у родителей: «Баба сен мени остюрдин, буюк эттин, япхан заметлерни элял эт, бала-чагъалы олайым».
Традиции красть невесту почти не было. Старожилы вспомнили лишь один случай, когда Лёман-оджа украл девушку Эмине, дочку Тур Биляла. Если родители не выдавали замуж дочку по любви, она могла сбежать из дома с любимым («алып хачханлар олурди»).
Девушки из села Куру-Узень выходили замуж и в соседние сёла (обычно в село Туак, Кучук-Узень, Улу-Узень, Демерджи). Село Ускут уже считалось другим – у них своя «конституция и язык». Также была поговорка «Яхшы хыз, яхшы огълан койден чыхмай».
По словам Диляры-апа, у них в селе свадьбы проходили 2 дня. Один день веселились на стороне невесты, другой – на стороне жениха. На свадьбе мужчины и женщины сидели вместе, Диляра-апа не помнит, чтобы сидели раздельно. Кто хотел, мог выпить. Свадьбы могли делать дома.
«Сейчас же свадьбы полностью потеряли свой национальный колорит. Сейчас у невесты появилась фата. Раньше невесты надевали длинные платья, обычно красного или зелёного цвета («узун хафтанлар ешиль, хырмызы олурди»), рукава были закрытого типа («енълер хапалы олурди»). Невесту на свадьбе не видели, закрывали занавеской («гелинлер ортю эдилер, танымаздин»)», – рассказывала Диляра-апа.
Традиционно носили золото – кольцо, браслет («билезлик»), бусы («боюнджах»), пояс («алтын хушах, йипышли хушагъ»). На головной шапочке фес монеты и крышка тоже могли быть из золота.
Из косметических средств использовали хну и краску сурьма. Хной красили пальцы и ладони, волосы невесты. Что интересно: если женщина умирала вечером и до утра было время, её могли тоже красить хной. Мужчин хной не красили.
Сурьма служила для обведения контуров и подчёркивания глаз и бровей. Её привозили из Турции в каменном виде.
Как и сейчас, на свадьбе звучала музыка, гости танцевали и лепили деньги танцующим, заказывали музыку («чалгъы, сымарыш, ахча вермек, эрким ойнай»).
Молодёжь на свадьбе устраивала посиделки («джыйин тутарди»): все по очереди друг другу пели частушки («мане») под музыку. Обычно после свадьбы такие посиделки длились 1-2 часа, эта традиция сохранялась и в местах ссылки в Узбекистане. Именно на таких посиделках парни знакомились с девушками. На свидания ходить, как сейчас, не было традиции – только на свадьбе молодые могли пообщаться и увидеть друг друга. После сватовства влюбленные пары могли уже гулять вместе у всех на виду.
Частушки могли на ходу сочинять, либо заранее заучивали, переписывали друг у друга. Все частушки, в основном, о любви, в них отражались переживания – кто разводился, у кого несчастная любовь и т. д.
Разводы тоже бывали в селе. Отцы могли договориться заранее и насильно женить своих детей, но они потом вместе не жили. Дочка могла вернуться домой к родителям, потом повторно выйти замуж или жить как в пословице «Ахайсыз апай, югенсиз ат».
Манелер (частушки)
Существовало 3-4 напева частушек. В селе Кучук-Узень был свой напев, в Куру-Узене – свой. Когда записывал частушки, мог сделать ошибки, поэтому сразу прошу наших знатоков языка исправить их. Представляю их вашему вниманию:
«Мане сойлерим баштан, эм кирпиктен эм хаштан,
Сени киби манеджии, атарым омузы баштан.
Хаядан энередим, сызгъырсан (багъырсан) дёнередим,
Атеш олдум дердимден, уфурсен — сёнередим.
Хая чатлар, су бузлар,
Аллахтан олсун хызлар,
Аллахтан олса, май олур,
Шейтан да олсун яшлар.
Чатыр Дагъын чешмеси,
Салхын сувын ичмеси,
Хохумасы пек гузель,
Вай асретлик чекмеси.
Хая хаяя бахар,
Хаядан селлер ахар,
Охумушлар тургъанда,
Джаилере ким бахар.
Хаядан эндим бугунь,
Элиме алтын гугум,
Не хыз олдум, не гелин,
Атеше яндым бугунь.
Юзю гунь дёрткошели,
Аслы верме гошели,
Адыны айтсам танырлар,
Гозлериме яш эди.
Харшы харшы ханымыз,
Харшыда дюньянымыз,
Сен ондан чых, мен мындан,
Кёр олсун душманымыз.
Ягъмур ягъар ерлере,
Сени вермем элере,
Сени версем элере?
Насыл кирерим эвлере?
Тептим сандых ачылды,
Инджелерим сачылды,
Джыйилынъыз хызлар джыйилынъыз,
Башыма девлет ачылды.
Ах, этим агълар киби,
Дердим вар дагълар киби,
Хырылды гонълючигим,
Виран багълар киби.
Гемим гелеюр гемим,
Дашларын арасында,
Мен яреми танырым,
Хашларын харасындан.
Геминин анбарына,
Мумьянын шемданына,
Мен яреме хавуштым,
Октябрь байрамында.
Мум (чырах) — свечка
Геминин анбарына,
Дюшурдим бычагъымы,
Сени манъа кучюк дедилер,
Долдурдыйим хучагъымы.
Ай бурадан ачмазмы,
Ёл бурадан шашмазмы,
Янма достум, сен янма,
Айрылан хавушмазмы?
Гемим гелеюр, гемим,
Батумын батагъындан,
Эй хыз сени алырым,
Ананын ятагъындан.
Хая тюбюнде чохрах,
Сен гуль олсан, мен япрах,
Гель, экимиз хонушайих,
Душман гозюне топрах.
Абу ерден ашагъа, ёл богъдайлыхтандыр,
Мен бу сене олюрсем, билинъиз севдалыхтандыр.
Севдайим юзюм гульмез,
Алымындан кимса бильмез,
Яралыдыр юрегим,
Ортюхтир бир кимса бильмез.
Севдалых индже мараз,
Юрек яхар, джан алмаз,
Севда алыны бильген,
Хызны атеше яхмаз.
Дертлийим делерийим,
Сормам мен нерелийим,
Ойнар, гульгенине бахма,
Юректен яралыйим.
Мане манейи ачар,
Мане бильмейе хачар,
Гель бир мане сойлейим,
Мане чох дертлер ачар.
Ёл четинде богъдайи серейим, хурутмайим,
Ярем узах ерлере, мен насыл унутайим?
Ёл четинде мелявше, явлугъым ере дюше,
Эгилип алайим дегенде, ярем ахлыма дюше.
Мектюб, мектюб ичинде,
Мектюб конверт ичинде,
Мени севдигим ярем,
Хуруозен ичинде.
Мектюб яздым элямет,
Вар яреме селям эт,
Ярем не алда олса,
Гель да манъа беян эт.
Дюштим харамфиль багъчасына,
Су тапмадым ичмее,
Достумдан чох душманым,
Ёл тапмадым гечмее.
Гогер бостаным гогер (гогер — зеленеет),
Су гелирсе не дёгер?
Ярындан айрылан,
Таш алып багърын (грудь) дёгер.
Харамфиль хурутмадым,
Мен сени унутмадым,
Хатыр чегене сайып,
Устюне яр тутмадым.
Гузель киймек пек гузель, ал базардан,
Алла сизни сахласын гозь назардан,
Ахшам сефа, сарманчых,
Кимнин вахтыны алайим,
Ёх талийим.
Зейтюн япрагъы ешиль,
Ягъ атеш хаве пишир,
Эр хавейи ичкенде,
Мени ахлыма тюшир.
Сув ахаюр, ахаюр,
Яр хапудан бахаюр,
Яр менимнен хонушаджах,
Анасындан хорхаюр.
Ай вариляч, вариляч,
Аладжах олсан, алда хач,
Аладжахлар гозюн ач.
Хаядан эндим бугунь,
Элиме алтын гугум,
Не хыз олдум, не гелин,
Атеше яндым бугунь,
Хая чатлар, су бузлар,
Аллахтан олсун хызлар,
Аллахтан булса, май болур,
Шейтандан булсун яшлар.
Харшыдан фенер гелир, ахлыма нелер гелир,
Даа яшым кучуджик, башыма нелер гелир?
Денъизин ортасына хурасан хайнятыйляр,
Шимди заман хызлары йип байляп ойнатырлар.
Хая дугу харынджа,
Тиллер вар алынджа,
Айдынъыз хызлар олейик,
Тул ходжа варынджа.
Хая хая емиши,
Хапун тузлу емиши,
Тул ходжая варан хызын,
Эр кунь хавгъадыр иши.
Эзмедим эзмем сенден,
Бессен де безмем сенден,
Еди кере эв олсан,
Омютю кесмем сенден.
Кокшаде хафтан тобухтан,
Дюгмелери памухтан,
Анасы хызны сахлаюр,
Азбардаки тавухтан.
Алмаи ата ата,
Шефтали сата сата,
Кирпиклери хурутуп,
Ёлара баха, баха.
Ахшам олду нейлеим,
Алым киме сойлеим,
Вар кить ахшамлар вар кить,
Ярсыз сени нейлеим?
Ахшам олду эралар,
Мен киерим харалар,
Бир явурун баласы ичун,
Бозулды бизим эралар.
Ахшам олду экинди,
Арабалар экильди,
Десте перчем халемхаш,
Дам устюне дикильди.
Харши да горьдюм сени,
Ал гулюм севдим сени,
Хохламая хыймаздим,
Эллери вердим сени (башхасына верди).
Фурун устюнде фурун,
Дурун достларым дурун,
Алайим севдигими,
Сонъра олюп ольдурун.
Харамфилим харарсын,
Десте перчем тарарсын,
Не буюксин, не кучук,
Тамам мана харарсын.
Лейблеби хойдум таса,
Долдурдум баса баса,
Бир ериме манам ёх.
Азачых боюн хысха.
(Лейлеби – турецкое блюдо, напоминающее плов с фаршем, но слово «плов» раньше не использовали)
Чыхайдим юксек дагълара,
Асыл эдим дагъалара,
Даянмаздим афталара,
Шимди халдым йылара.
Эвми яйсам яй олур,
Афталар мана ай олур,
Бир гунь сени горьмесем,
Ахылыма зай олур.
Денъизи далмаиндже,
Бир балых алмаиндже.
Алла джаным алмасын,
Мен сени алмаиндже.
Денъизи далан билир,
Далмаян нелер билир?
Севдалыгъын алыны,
Чекменинлер не билир?
Денъиз далгъасыс олмаз,
Хызлар севдасыз олмаз.
Ярем гузель оланын,
Башы белясыз олмаз.
Аш ашамам, су ичмем,
Ачтан ольмем,
Ачылса Дженнет хапулары,
Сенсиз гирмем.
Фурун устюне гельбери
Мен северим бербери,
Траш этер эрлери,
Духи хохур эллери.
(Гельбери – инструмент для печи вроде граблей – чтобы сгребать угли. В селе Улу-Узень с помощью гельбери очищали крыши домов от снега)
Десте десте хамышлар,
Хызлар нагъыш нагъышлар,
Нагъышлаян явлугъыны,
Севгенине багъышлар.
Холумдаки юзюгимин ташы ханташ (наперсток),
Алыр эдим мен сени яхын хардаш.
Ай догъар ай ашыгъы,
Кунь догъар кунь ашыгъы,
Хайда халды, гельмеди,
Гонълюмун ярашыгъы.
Названия детских игр в Куру-Узене
– Челик,
– Узун эшек – «огъланлар ятарди, хызлар атларди»,
– Долашма топ,
– Карэ,
– Юзюкчук,
– Сахланчых.
Пословицы в Куру-Узене
Пословицы, которые сохранила Диляра-апа, очень ценны. Конечно, я мог допустить ошибки как орфографические, так и в правильности объяснения смысла данных пословиц. Знатоки нашего языка должны помочь мне в этом.
Аталар сёз – ахылнын козю
Чохха чапхан, агъзында да хуру халыр
Эски ама эски таз
Ахайсыз апай, югенсиз ат
Чох сайлягъан я тазна (лысый), я назна (наз — капризный)
Янгъы ярых сёндюрюр, чексен тютюн
Ашап тоймаян, ялап тоймаз (обычно эту пословицу говорят ребенку)
Бильгенге саз, бильмегенге давул зурна да аз (смысл – каждый должен заниматься своим делом, которое знает)
Яхшыя юрум, ямана олюм (вариант яхшыя юрум ёх, ямана — олюм ёх) (смерть больше косит хороших людей, чем плохих)
Яхшылых япып дерьяя бырах (сделай добро, брось в море)
Сени ташнен урсалар, сен олары отмекнен ур (если тебя бьют камнем, дай ему хлеба, чтобы он понял свою неправоту)
Вардыр деп гуленме, ёхтыр деп агъланма. (не говори, что у тебя есть или нет, не хвались если есть, завтра, может, нуждаться будешь)
Айтсан ашар, айтмасан ташар
Арабаны арды хайда тартса, арды да анда тарта (смысл: если родители плохие, то дети тоже по стопам пойдут)
Этегин горь, курпесин ал,
Анасын горь, хызын ал (берешь дочку замуж – смотри на мать. Какая мать, такая и дочка)
Осрах котьке чавдар отмек да маначых
Ат авунаян ерине тюку халыр (если человек что-то сделал, память об этом хранится)
Оледжек хой чобан таягъына сарылыр (человек в трудном положении у любого просит помощи)
Чобанын кучугу олундже, копегин буюгу ол (лучше быть начальником в малом деле, чем подмастерьем в большом)
Сыджах аш ашагъандже, котек аша (лучше получить оплеуху, чем съесть горячую пищу, потом рот будет болеть)
Сыджах шорба, сувух су тиш агърувы,
Яш хадына харт ходжа юрт харабы (как для больных зубов горячий суп и холодная вода, так для молодой женщины – старый муж. Хараб означает – плохо, к разводу).
Сыджахтан янгъан, суву да уфуреп ичер (если один раз ошибся, то второй раз такую ошибку не сделаешь)
Ахыл вар, фикир ёх
Ахылсыздан ахылы сатып ал.
Ахылсыз хуюя бир таш атса,
Хырх дене ахылы адам чыхарамай.
Ахылсызнын парасы, ахылнын джёбине.
Сароштан дели хачар (от пьяного и дурак убежит)
Сунгу чувала сыгъмаз (шила в мешке не утаишь)
Хазана не хойсан, хашыгъына у гелир (что вложишь в своих детей, то и будет)
Ахыл яшта дегиль башта (у молодых мало мозгов)
Атлыйи аттан, джаявы ёлдан (про шустрых людей, которые на скаку проходящих подбирают)
Шейтана куль ашарсын дейлер да — ягъы билир дий
Хуш ювасына горгенини кутер (что видел и к чему привык у себя дома, будешь продолжать делать и в доме мужа)
Араба хырылгъан сонъ – ёл чох тапылыр (если бы что-то не сделал, может быть, и не случилось бы)
Эр бир хораз озюнин чёплигине отер
Тавшан дагъдан хачхан, дагъын хабери ёх (если кто-то на тебя обижается, а ты не знаешь – за что)
Ашын верме, хашын вер
Ат сюргенини — башыны кетмез (за одну ошибку человека не наказывают, он исправится и больше так не сделает)
Кийиз халпагъы кийиши билир (может, раньше порвёт колпак из кожи, чем из кошмы)
Ай хадар бетин олундже, йылдыз хадар бахтын олсун (не родись красивой, а родись счастливой)
Эсапсыз хасап, холуна халыр насат (без счёта останешься без прибыли. Насат — наждачный камень)
Деведен буюк – филлер вар (если считаешь себя выше других, есть кто выше тебя)
Дост агълатыр, душман гульдурур (друг что-то скажет несправедливо, ты обидишься, а враг похвалит)
Ким гъарип, дертли гъарип
Ель эсмесе, дирек салланмаз (пока ветер не дунет, ничего не произойдёт)
Эль атына миннен, тез тюшер (кто живёт за чужой счёт, всё равно вскоре самому придётся жить за свой счёт)
Ат тёпмесинден ольмедим, эшек тёпмесинден олерим (обида от неграмотного человека больше, чем от грамотного)
Ят чамурна, бах ауна (на себя посмотри, прежде чем других трогать)
Копюрден гечкендже, шейтана дайи
Мейваны яхшысыны, хурт тиер
Багъчы байлих бир айлих (богатство человека временно, может всё потерять)
Хоншудан хотур ювхар
Алла башта хоншума версин, вермесе де гелип сорамаз (есть соседи, которые постоянно ходят и просят, поэтому Всевышний пусть сначала соседу воздаст)
Зенгинин кейфи чыхандже, фухаренин джаны чыхар (пока богач пожалеет и что-то даст, бедняк уже на тот свет уйдёт)
Чобан чох ерде, хой арам олер (порядка нет там, где много командиров)
Башы ахыллы олмаса,
Эки аягъа зор верир (если сделаешь что-то не подумав, потом больше проблем будет)
Ханны ханнен ювмазлар,
Ханны сувнен юварлар
Балах сыланмайиндже,
Балых тутулмаз (прежде учись чему-либо, а то дело не пойдёт)
Балых баштан сасыр
Сонъки пешман, баша душман
Киме десен аджы, боюндан чыхар хачы (ты думаешь, что это хороший человек, а он наоборот оказывается плохим)
Гузеллик софра донатмаз,
Айгиди табиат (красота ничего не стоит, красота стол не накрывает, только воспитание)
Сабыр тюби, сары алтын (терпение – к благосостоянию)
Ай хадар бетин олундже,
Йылдыз хадар бахтын олсун.
Ханлы гуньде хардаш,
Яман ерде ёлдаш (если случилось горе, только родня тебе поможет)
Кёр хасасы (палканы) бир кере ёхатыр (человек один раз ошибается, потом уже помнит)
Легенды в Куру-Узене
Легенда про русалок
По словам Диляры-апа, в соседнем селе Кучук-Узень на побережье есть скала Чатал-хая, с которой прыгали в море. Под скалой есть длинная пещера и ущелье. Говорили, что туда выходит русалка (денъиз анасы) в поисках парней. «Сенин сачларын денъиз анасы киби», – твои волосы как у русалки, говорили тем, кто не успел расчесать волосы.
Легенда про быков
Эта легенду знают многие наши старожилы. Её ещё раз подтвердила и Диляра-апа.
По легенде, наш мир держится на рогах быка. Если бык начинает трясти головой, перекидывая мир с одного рога на другой, начинается землетрясение – так говорили старожилы.
Диляра-апа – свидетельница землетрясения 1927 г. в селе Куру-Узень. Она помнит, как они целый месяц все жили на склоне горы («хыр») в большом бараке («балаган»), это было ещё до раскулачивания односельчан. У отца было 6 братьев, у каждого по 7-8 детей. Все спали там, боялись вернуться в дом. Это летом было. Как только толчки стихали, её отец ходил домой за продуктами. Все куру-узеньцы питались вместе – кто что принесёт.
Религия и похоронный обряд
В советское время мусульманские проповедники преследовались, культовые сооружения закрывались. Но в семьях всё равно продолжали исповедовать ислам. Диляра-апа знала много религиозных песнопений — иляхи («Мерхаба», «Эмине хатун») и молитв (дува).
Например, при виде Луны говорили:
«Ай горьдюм Алла, аментю билля,
Не гузель айляр, Эльхамдулилля,
Ай горьдюм, нур горьдюм,
Мухаммед пейгъамбери горьдюм».
Когда ложились спать, была молитва перед сном — ятсы дувасы:
«Яттым сагъыма, дёндюм солума,
Сыгъындым субханыма,
Эки мелек шаат олсун,
Ташыма, топрагъыма, вараджах мекяныма,
Чевре чет ясин, тепеси тебарек,
Яттым машалла, турарым иншалла».
Несмотря на коммунистические порядки, люди пытались сохранить и похоронные обряды. В похоронных обычаях происходили наложение религиозных представлений и практик. На протяжении столетий люди могли менять веру. Например, если умирал человек, в месте, где мыли покойника («ювулгъан ерде») на 40 дней зажигали свечку, а сейчас зажигают свет. На кладбище со свечками не ходили.
Если умирала девушка, надмогильный камень делали в виде феса. Если умирал старик, который был в Хадже, надмогильный камень делали в виде чалмы (сарых). Если умирал молодой мужчина, надмогильный камень делали тоже в виде чалмы, но с меньшим количеством витков.
На дореволюционных надмогильных камнях были надписи на арабском алфавите, указывали год рождения.
Мастера, которые умели делать надписи на надмогильных камнях, были в Карасубазаре, поэтому поставить такой камень могли позволить только богатые. Бедные же у головы что-то ставили, чтобы не забыть, где похоронен родственник. Сначала ставили доску с надписью, но от дождей она быстро стиралась. Поэтому у могилы сажали деревья (миндаль – «бадем дирек», фруктовые деревья – «емиш дирек»), памятников не было. Село Куру-Узень было небольшим, поэтому каждый знал, где похоронен его родственник.
О жизни в селе Куру-Узень
Выше села, в горах, был водопад Жар Жур (вариант Джар-Джур, но не Джур-джур как принято говорить). Воду от водопада делили для полива садов и виноградников сёла Улу-Узень, Туак, Кучук-Узень, Куру-Узень. Каждому селу давали воду по очереди. Например, 5 дней поливали в Кучук-Узене, потом очередь доходила и до их села. Река в Куру-Узене летом высыхала, потом пользовались колодцами.
Село Куру-Узень по населению было небольшим, а земель было много. До 1944 г. в селе жило 162 семьи.
Названия кварталов в селе Куру-Узень: Орта маале, Ашаа маале, Юхары маале, Чылпых маале (жил в Хуруозене род Чылпых).
До 1944 г. в селе жили только крымские татары. До революции многими землями в селе Куру-Узень владел русский помещик Козлов, но после революции он на лодке бежал из Крыма. А рабочие, которые работали на помещика, остались в селе. Потом некоторые из них создали семьи с куру-узеньцами, появились дети от смешанных браков. Во время выселения нашего народа часть из них осталась в селе (Софу Жора, Тамара).
До 1927 г. в Куру-Узене была мечеть, но во время землетрясения её минарет разрушился, осталось здание, которое впоследствии тоже разрушилось.
В селе также был клуб. Когда Диляре-апа было 7 лет, в село из Азербайджана приезжали артисты, но детей в клуб не пускали, они украдкой смотрели.
Название местностей в Куру-Узене
Диляра-апа хорошо ориентировалась в пространстве, перечислила много микротопонимов. «Мы после школы приходили домой и шли за дровами, поэтому знали каждый уголок», – вспоминала она.
Начиная с моря, в сторону гор были такие названия местностей:
Чарчи багъчы – ближе к морю,
Киргир багъчы,
Капиля багъчы,
Каламдииз,
Корба – жил когда-то Корба-хартбаба, это были его земли,
Первениз багъчы (первенец может быть),
Калюля – по берегу реки до села Улу-Узень,
Буюк оба, Кучук оба,
Хая атса,
Чултумар,
Устра – название местности по побережью на берегу моря в сторону Алушты, там колхоз сажал помидоры, красивое место,
Еди эвлер – сейчас Семидворье,
Буюк Киликса, Кучук Киликса,
Капиля багълары – по ту сторону реки,
Улу хора.
В селе были сады и виноградники (багълар):
Калавайда,
Тикли таш (вертикальный камень),
Чултумар,
Орта бель,
Шан хая в горах сторону села Улу-Узень,
Кулка.
Дальше в горы были земли села Улу-Узень. Маяк находился в Алуште, а один в Туаке.
Мимо села протекали реки Хысыр-парта и Дегирмен-озени (Буюк озен). «Если бы ты видел эти мощные потоки воды, их нельзя было пройти, даже были наводнения. Сейчас реки обмельчали, после выселения нашего народа из Крыма всю воду забрали в Алушту», – рассказывали мне старожилы.
Ущелья в Куру-Узене:
Фера инге дереси,
Меджит агъанын дереси,
Ногъай дере – был такой род в селе,
Манга дере и Кирича дереси – ущелье в селе Туак.
Отношения с жителями соседних сёл
«Хабахтан ягъ чыхаран кой» – так говорили на куру-узеньцев.
«Хуруозенцы в долгу не оставались, – рассказывала Диляра-апа. – Проезжает путник на лошадиной повозке (арабаджи) из села Улу-узень, видит в огороде куру-узеньца и говорит ему:
«Эй, фаланча хабахтан ягъ чыхардынъыз?»
Куру-узенец отвечает:
«Улуозенли тазларын башларына етеджек мен чыхаран ягъ!»
Улу-узеньцы дразнили куру-узеньцев:
«Хуруозенин яшлары бахла севмез,
Перчемине махтанып, шапка киймез».
А куру-узеньцы отвечали им:
«Чыхтых армут далына, йихылды сазгъа,
Бош хол демейик, сизде тазгъа».
Улу-узеньцы были лысые, у половины мужского населения не было волос, может это делали в целях профилактики от тифа?
Что интересно, жители соседних сёл могли друг у друга воровать, например туакские – у кучук-узеньских. Воровали обычно мелкий рогатый скот. Жил когда-то один вор («хырсыз») Рефат-агъа, он воровал овец со всего южного берега (у кавказцев тоже есть такой обычай).
Несмотря на это, туакцы считались самыми гостеприимными, поэтому путники старались оставаться на ночь в Туаке.
Дома в Куру-Узене
В селе Куру-Узень, как и в других южнобережных сёлах, дома находились друг на друге, двор одного – это крыша соседа, в селе было больше двухэтажных домов. Крыши домов были земляными («дам топрах эвлер»), их уплотняли («таптарди») во время дождя, для этого был инструмент «дам бешик». Балки на крыше назывались «ангъургъа» (несущая балка) и «синифтар», между ними – «ярма». Обрабатывали балки кедровым маслом, чтобы не заводились насекомые.
В доме были такие комнаты – кухня («ашхана»), комнаты с обогревом («оджахлы одалар»). Из печки выходил дымоход, выложенный из камня.
Если из печки выходила труба, то на дымоход говорили «баджа». В некоторых домах могла быть гостиная, комната для душа. Отдельно были комнаты для домашнего скота («аран»).
Кроватей в те времена не было, спали на полу на овечих или козьих шкурах, либо на матрасах («миндер»), которые заполняли овечьей шерстью.
Забор («хора») могли делать из деревянных чубуков.
Праздники в Куру-Узене
На новогодние праздники в селе колядовали. «Йылбаш байрамы каландая варыр эдик», – вспоминала Диляра-апа.
Колядка в селе Куру-Узень:
«Каланда курта, какалича,
Ошафларынъыз хуртлу (хутлу) олсун,
Туварларнын сютю чох олсун,
Чам дирек, меше дирек,
Бизге йылбашлых керек,
Вереджек олсанъыз веринъиз,
Бизни беклетминъиз».
Ходили колядовать и девочки, и мальчики.
По праздникам дети на Ораза-байрам и Курбан-байрам ходили целовать руки («эль опьмеге») старикам («хартларын элини алмак»).
На Наврез-байрам ходили попрошайки («тиленчи») и приговаривали:
«Наврез гельди горюнюз,
Наврез йипек тахынъыз,
Наврез гельсе, яз олур,
Эза Навруз мубарек,
Авада учар бинъ хаз,
Бинъ башы биз хаз,
Шимди гельди гузель яз,
Эза Навруз мубарек».
«Мы этого всего не видели, а во времена моей мамы ходили от двери к двери «тиленчи» к хозяевам домов, просили, им давали что то», – вспоминала Диляра-апа.
Во время празднования Хыдырлез-байрама куру-узеньцы выходили на кладбище. До 1944 г. в последний раз это было во время оккупации, люди собирались, читали молитвы, готовили пищу.
Традиции катать хлебец по земле и красить яйца в селе Куру-Узень не было. Ставили посреди пшеничного поля («тарла ичине») кувшин («хуман»), отходили на 10-15 м и смотрели: если кувшин был не виден («хуман халапалса»), значит – урожай будет. А если была половина кувшина видна, значит – урожай плохой будет, дождя нет.
Осенью отмечали праздник окончания сбора урожая под названием Пакрава – говорили «бугунь Пакрава».
На праздник Дервиза в селе Улу-Узень для молодёжи сооружали качели («салынджыхлар, атлы хараджа»).
Блюда в Куру-Узене
В селе готовили как блюда, присущие всему Крыму, так и блюда, которые имели региональный характер. Из общекрымских блюд это известные всем кобете, бурма, йираш, ашыр аш. Из региональных блюд готовили фулту, мусаха (готовили на поминки из фарша, тыквы, грецких орехов, потом запекали в печи), хадайиф — мясное блюдо, хайгъанах – яичница.
Спустя 40 дней после рождения ребенка женщины собирались и поздравляли роженицу. В этот день готовилось угощение «Мерьем-ананын софрасы» («угощение матери Марии»). Родившей женщине готовили суп из риса.
Также готовили разнообразные пите с добавлением начинок («тыгъыз, ягълы, пинерли, сызыхлы, согъанлы, лаханалы»).
Из внутренностей животного в Куру-Узене делали разные блюда типа колбасы, например, из желудка – хурсах долмасы (в составе мука, лёгкие, животный жир). Кишки, в том числе ширдан (один из разделов желудка), заполняли фаршем, луком, рисом – получалась колбаса.
Традиционно в селе было много овец, их доили, а из молока делали брынзу – пенир. Её делали из молока с помощью уксуса, также использовали в качестве закваски кусочек желудка (кажется, зайца). Часть высушенного желудка кидали в воду, после растворения в кипячённое молоко наливали одну рюмку такой воды, молоко сворачивалось, потом всю эту массу процеживали, заворачивали в марлю, сверху придавливали камнем, чтобы не осталось воды, солили и хранили в банках («шырданы хуруту эдилер, хурутхан сонъ, хояр эдилер тузлу сувуна, йибрарди (йирирди), сют хайнята эдилер ве бир каде бу сувуны хояр эдилер сютха, пенир ола эди, сонъ сюзейлер, ташнен бастырыйляр, су халмасын деп, сонъ тузлайляр»).
Купание в море
Село Куру-Узень находится прямо у моря и, конечно же, местные жители любили поплавать. Даже девочки умели плавать, как и мальчишки, доплывали далеко до лодок («хаих»). Диляра-хартана и в преклонном возрасте могла заплыть на 0,5 км. Пляж для девочек и женщин в Куру-Узене был отделён от остальных.
Плавали по лягушачьи («бокачана киби»), умели плавать и на спине.
Народная медицина
Ещё с детства я помню, как моя родная бабушка Айше лечила от боли в ноге. Это только сейчас я узнал, как называется этот приём, в Куру-Узене говорят «ортеме» – лечебный народный метод, когда обвязывали больное место красной тряпкой, на неё клали немного ваты, зажигали и завязывали на ночь, при этом читали молитвы.
«Мушамба» (пчелиный продукт – смола, воск) использовали для пропитки амулета, чтобы вода не проникала («дува сарар эдилер, су гечирмезди, балавуз тёкерди»).
Также использовали разные методы видеть прошлое и будущее. Например, родная мама Диляры-апа умела видеть будущее с помощью фасоли («бахланен фал бахмах»). А причины всяких беспокойств и страхов в прошлом узнавали с помощью метода литья свинца на воду («хуршун тёкмек»). На воде выходила форма свинца от причины страха («испуг от собаки»).
Также Диляра-апа знала, что была трава против блох, но названия она не вспомнила.
Беседа состоялась 02.11.2010 г. и 24.03.2011 г.
Запись беседы можно послушать здесь:
Источник (публикуется с сокращениями)